Последние месяцы в Петербурге на слуху процессы над лабораторией On.Театр. Площадку то обязуют к штрафам, то постановляют закрыть. О том, как живет творческая лаборатория в это нелегкое для нее время, взаимодействии театра с городскими властями и перспективах на будущее «Диалог» побеседовал с руководителем On.Театра Миленой Авимской.
После судебных решений поступала противоречивая информация: приостановление деятельности театра, штраф. Означает ли все это автоматическое закрытие лаборатории или нет?
Информация не противоречивая: нам выписали штраф и постановление о приостановлении деятельности лаборатории. Для меня это означает закрытие театра.
Штраф мы, допустим, сможем заплатить (сейчас мы уже начали собирать на него деньги). Но если мы перестанем играть спектакли, то мне нечем будет платить аренду, коммунальные платежи, зарплату трем администраторам. Мы все равно должны будем отдавать эти деньги, даже если будем играть спектакли на других площадках. А это означает одно — банкротство. Я уже не говорю о творческой составляющей: если спектакль не играется, скажем, два-три месяца — это равносильно смерти. Потом спектакли придется восстанавливать, а значит заново проходить весь репетиционный процесс. Но, может быть и невелика потеря, не знаю. Сейчас я в смятении, мне нечего вам сказать…
Решение сложившейся ситуации, судя по публикациям коллег и общественному резонансу, возможно не только в суде. Вы рассматривайте вариант «общественного давления»?
Мы подготовили письмо губернатору, там только одних подписей больше трехсот листов, представляете! Сегодня мы его окончательно оформим и передадим. Но, боюсь, это не повлияет на ситуацию существенным образом. Письма губернатору уже отправлены от Владимира Владимировича Бортко, от Александра Николаевича Сокурова, от театральных деятелей — Олега Басилашвили, Михаила Боярского… Александр Александрович Калягин написал личное письмо в Союз театральных деятелей. Комитет по культуре написал ходатайство в суд, Министерство культуры писало… Кто и куда еще должен написать?
Можно продолжать слать губернатору письма. Но вице-губернатор [Василий Кичеджи] уже сказал, что обещает помогать нам. Кроме того, в комитете по культуре сказали, что ищут помещение для нас. Но с момента, когда была проведена первая проверка, прошло два с половиной месяца! Может быть, я слишком тороплю события, может быть, это незначительный срок и нужно продолжать ждать? Я не понимаю.
Для нас все происходящее сейчас — это катастрофа, потому что финансирования ждать неоткуда. Если мы не будем играть спектакли, не будет даже кассовых сборов, и в таком случае конец для меня очевиден.
Сейчас я очень надеюсь на Фонд Прохорова, все-таки это единственный фонд в нашей стране, который по-настоящему занимается поддержкой искусства. Максим Резник сам позвонил мне и предложил помощь, за что я ему очень благодарна. Депутаты Константин Сухенко и Анастасия Мельникова тоже поддерживают.
Последние несколько дней я нахожусь в состоянии отдохновения — сижу в жюри конкурса «Арлекин», наслаждаюсь детским творчеством. Дала себе возможность отключиться. Все, что могла, я сделала. Приходят даже мысли, что, может быть, все это и не нужно, может быть эта борьба того не стоит… Хотя, пять лет я за это воевала, пять лет я живу в этом городе… Приходят разные мысли.
Новый глава комитета по культуре Панкратов буквально на днях заявил, что лаборатории, вероятно, следует сменить помещение. Вы согласны?
Я прочла об этом во вторник утром на вашем портале, до этого я ничего не знала о его заявлении. Мне комитет ничего конкретного по этому поводу не предлагал, я знаю только, что поиски помещения продолжаются и некоторые театры по просьбе зампредседателя Бориса Илларионова готовы принять нас на своих площадках, за арендную плату, правда, но комитет по культуре и здесь готов помочь — оплатить эту арендную плату.
Вы сказали, что вице-губернатор Василий Кичеджи обещал поддержку. Вы или представители театра с ним встречались? Обсуждались какие-либо варианты?
Мы встречались еще до того, как положение стало критическим. Мы вручали в Смольном молодежную премию, и я попросила Василия Николаевича принять меня. Тогда я сказала, что есть реальная угроза в лице этой соседки из квартиры сверху, которая, вероятно, продолжит жаловаться на шум уже в других инстанциях. Он сказал, что будет нас поддерживать. Потом я увидела подтверждение его словам в прессе, да и помощь правительства ощутима была во время проверок Роспожнадзора и даже на суде присутствовал представитель комитета по культуре.
Но здесь есть еще одно очень важное обстоятельство.
Когда лаборатория начиналась, в 2009 году, это была только моя инициатива. Она была нужна всего нескольким людям. Постепенно, с течением времени, это дело становилось нужным все большему количеству человек. В какой-то момент лаборатория перестала быть моим личным делом. Ведь сейчас я собираю деньги не себе на туфли. Просто я больше не могу вкладывать свои деньги, у меня их больше нет.
Когда мы делали первый ремонт, я занимала у друзей, вкладывала свои сбережения. Потом у нас появился замечательный Паша Богданов, который нам помогал. Он сделал для нас три туалета за пол-миллиона, купил за 150 тысяч кондиционер в зал, и людям стало легче дышать.
Но сейчас организация уже переросла те микро-пространства, которые два года назад были громадными. И потом, бесконечное вкладывание денег тоже невозможно. Слава Богу, на постановки нам дают субсидии комитет по культуре и Министерство культуры. Но дать нам деньги на ремонт они не могут, по закону в нашей стране сделать этого нельзя. Я была даже у замминистра по строительству в позапрошлом году, просила выделить нам деньги на ремонт, но законодательство этого сделать не позволяет, потому что мы автономная некоммерческая организация, а не подведомственное учреждение культуры. Можно ли придумать какую-то схему или сделать исключение в части финансирования расходов на ремонт, я не знаю. Видимо, нельзя.
Даже когда соседка начала жаловаться и появилась необходимость в звукоизоляции, мы сделали ее за свои деньги. У меня есть даже письмо от комитета, что денег на это они нам дать не могут.
Не так давно театр «Мастерская» Григория Козлова стал государственным. Вы готовы были бы тоже пойти под государственное крыло? Наверное, это решило бы многие проблемы?
Я знаю мнение Бориса Александровича Илларионова, говорила с ним об этом. В комитете думают о том, чтобы создать «Открытую сцену», в структуру которой нас можно было бы включить. Но я не представляю, как наши 26 спектаклей могут быть в какой-то структуре. Нам не хватает месяца, чтобы сыграть свой репертуар. У нас ведь есть еще 4 дня, 4 свободных вторника, когда на нашу площадку приходят любые коллективы, буквально с улицы. Мы не отсматриваем их спектакли заранее. То есть приходит компания с молодым режиссером во главе и играет свой спектакль. Это их право — играть любой спектакль на нашей площадке.
В прошлом сезоне у нас было 14 новых постановок, в этом году еще 8. Мы, конечно, закрываем некоторые спектакли, потому что у нас, слава Богу, не театр, который обязан отрабатывать бюджетные деньги. Если спектакль не получается, он может быть закрыт после просмотра и обсуждения режиссерским советом, это не проблема. А есть, наоборот, очень удачные постановки, которые идут с 2009 года. Например, легендарные «Записки провинциального врача», публика до сих пор их любит и смотрит, качественно он ничего с годами не теряет. Мы играем спектакли до тех пор, пока не устанут и публика и артисты. А вот «Чукчи», например, не получились. Но что делать, это же экспериментальная площадка! Режиссер имеет право на попытку.
Все напасти, которые свалились на театр, безусловно сказались на театральной жизни Петербурга. Что из-за суда не удалось сделать On.Театру, какие постановки мы «потеряли» или можем «потерять»?
Пока деятельность театра не прекращалась, мы играли все спектакли, как и планировали. Наши режиссеры сейчас ведут себя так, что мне даже сложно было бы это представить. Если бы не эта ситуация, я бы даже, возможно, и не узнала, на что они готовы ради лаборатории.
В майские дни они планируют благотворительный вечер, на котором мы будем собирать деньги. Это идея Кости Ермихина, он всем этим занимается. Ребята хотят пригласить на него даже и тех известных людей, которые нас поддержали, например, Михаила Боярского, Сергея Мигицко, Анну Алексахину и многих других. Может быть, они придут, споют, прочитают стихи.
Сейчас в театре идут репетиции «1984» Джорджа Оруэлла, спектакля, который был одним из лучших на прошлом фестивале. В день суда, 16 апреля, вышла премьера «Время быть пеплом» драматурга Константина Стешика и режиссера Наташи Лапиной. Из-за суда я его так и не увидела, смотрела только предварительный показ, поэтому знаю, что это очень хорошая работа. На банкете по случаю премьеры я сказала, что все эти события очень символичны. Название спектакля как будто про нас. Я верю в легенду о птице Феникс, которая когда приходит время сгорает, а потом возрождается из собственного пепла. Надеюсь, наше сегодняшнее состояние пепла завтра позволит нам вновь воспрять.
И в заключении, Ваш прогноз ситуации с On.Театром?
Это какой-то замкнутый круг, выхода из которого я пока не вижу. Как я сказала, городские власти нам реально помогают — грантами, субсидиями на фестиваль, на постановки. Но в ситуации с ремонтом, покупкой сигнализации и прочим они помочь не могут. Мы ведь автономная некоммерческая организация, мы не государственное учреждение, и они не имеют права перечислять нам деньги на хозяйственные нужды. Поэтому в данной ситуации город может оказать нам помощь в получении нового помещения или целиком взять под свою опеку.
Сейчас мне хватило сил только на то, чтобы бросить клич о сборе денег на уплату штрафа — 200 тысяч, и на установку пожарной сигнализации — пол-миллиона рублей. Посмотрим, что из этого получится. Надеюсь, начнем сигнализацию хотя бы делать, говорят, что за неделю мы можем успеть. Пока мы еще не получили решение суда, оно придет по почте. Как только мы получим его, на десятый день подадим апелляцию. Несколько дней мы будем ждать решение суда об апелляции. То есть у нас есть примерно две недели, чтобы не допустить прекращения деятельности.
Но это единственно возможный сейчас вариант.
Несмотря на то что наше неприятное соседство достаточно мощное, мы идем законным, честным путем, устраняем причины, по которым нас могут закрыть. Если дальше нас будут душить другие инстанции, мы будем устранять другие нарушения, больше делать нечего.
Мы не прекращаем и поиск помещений. Я нашла дом на Жуковского, 55, но пока не понятно, кому он принадлежит. Это странная история: дом есть, а что с ним происходит — неясно. Это был бы идеальный вариант: двухэтажный свободно стоящий дом как раз рядом с нами. Мои ребята сказали, что они готовы еще раз делать ремонт, готовы заниматься этим все лето. Но другое дело, что у нас опять нет на это денег. Если сейчас комитет нам финансово не поможет, я не знаю, что делать. Но всерьез об этом здании мы пока не говорили, тут я тоже пока жду новостей от комитета, не тормошу их. Пока я набираюсь сил.