КГИОП снял с охраны конструкции фильтроозонной станции на Пеньковой улице, 8, являющейся памятником. Правда, к этому моменту они уже были уничтожены военными, которые переоборудуют здание под каток. Хотя КГИОП подтвердил факт уничтожения (после публикации «ДП»), он намерен легализовать самовольную стройку и не будет требовать восстановления разрушенного.
Согласно недавнему распоряжению первого зампреда КГИОП Александра Леонтьева (обнародовано 6 июня), изменено охранное обязательство, выданное комитетом на здание фильтров и отстойников (возведено в 1909–1910 годах, региональный памятник). Из числа предметов охраны здания исключаются внутренние капитальные стены, исторические отметки межэтажных перекрытий, исторический железобетонный каркас (столбы со сводами), 10 резервуаров фильтров и две лестницы. Также исчезли упоминания о том, что здание является двухэтажным и имеет деревянную стропильную систему. Изменились и другие детали.
Охранное обязательство — юридически обязывающий документ для собственника. В тексте подписанных Леонтьевым поправок уточняется, что они производятся на основании отдельного распоряжения КГИОП об утверждении предметов охраны памятника, датированного 7 мая (этот документ в открытых источниках обнаружить не удалось).
Так совпало, что уже 8 мая, то есть на следующий день после корректировки предметов охраны, в КГИОП из АО «Главное управление обустройства войск» (ГУОВ, подрядчик стройки на Пеньковой) поступила проектная документация из 52 томов с титулом «Реконструкция с элементами реставрации здания под размещение ледового дворца Нахимовского военно–морского училища». Об этом сообщается в ответе председателя КГИОП Сергея Макарова на обращение парламентария Максима Резника.
Держи вора!
Однако к моменту утверждения нового охранного обязательства охраняемых объектов в фильтроозонной станции уже не было, и в КГИОП не могли об этом не знать.
О том, что от памятника осталась одна кирпичная коробка, а все внутренние элементы выпотрошены в ходе ведущейся «реконструкции с элементами реставрации», как значилось на информационном щите стройки, «ДП» написал 14 мая (см. «Реконструкция с элементами деконструкции», «ДП» № 65 от 14.05.2019). Тогда в ведомстве не смогли прокомментировать ситуацию. После этой публикации в комитет, по нашей информации, за разъяснениями обращались ВООПИиК и депутаты ЗакСа.
22 мая КГИОП озвучил свою официальную позицию. «В ходе совместного с Военной прокуратурой ЗВО мероприятия по контролю было установлено, что в отсутствие письменного разрешения комитета произведены работы по демонтажу кровли, части конструкций и выполнено устройство металлических контрфорсов, поддерживающих кирпичные стены. Принимаются меры, направленные на приостановку самовольных работ и привлечение к ответственности виновных лиц», — сообщила пресс–секретарь комитета Ксения Черепанова.
5 июня в ответе на запрос депутата ЗакСа Максима Резника глава КГИОП Сергей Макаров дословно цитировал сообщение пресс–службы, а также сообщал, что у ГУОВ есть только выданное в феврале разрешение на научно–исследовательские работы. «Разрешение на проведение работ по сохранению объекта в части ремонта, реставрации и приспособления комитет не давал», — добавил он.
Однако работы не только не были приостановлены, но и продолжились ускоренными темпами, в том числе по ночам. Как будто их старались завершить поскорее, пока скандал не разгорелся. Сейчас вместо уничтоженных железобетонных колонн и сводов устанавливаются металлические фермы, а крышу покрывают гофрированной жестью.
А уже 6 июня был обнародован новый список предметов охраны, из которого исключалось все уничтоженное. Таким образом, хотя декриминализации частичного разрушения памятника не произошло (так как на момент демонтажа конструкции охранялись), в будущем по закону их восстанавливать уже не нужно.
Хотя за повреждение объекта культурного наследия по ст. 243 УК можно получить до 3 лет, об этом речи не идет. «По опыту могу сказать, что возбуждать уголовное дело по частичному сносу никто не будет», — заявил «ДП» Сергей Макаров.
Сколько дадут?
Как уточнила Ксения Черепанова, 7 июня военный прокурор войсковой части 77932 Галибердов по итогам совместной с КГИОП проверки управления заказчика капитального строительства Минобороны и ГУОВ возбудил административные производства о нарушении законодательства в сфере охраны наследия. Возможное наказание для юрлиц по этой статье — от 200 тыс. до 5 млн рублей. Кроме того, в отношении должностного лица — начальника строительного участка ООО «Деметра» (видимо, субподрядчик, который фактически и ведет работы на объекте), имя которого в КГИОП не назвали, возбуждено административное производство за самовольное строительство. Ему грозит штраф от 20 тыс. до 50 тыс. рублей.
В министерстве обороны проигнорировали неоднократные запросы «ДП» с просьбой о комментарии.
Нахимовская стройка
Создание ледовой арены — только часть большого проекта по реконструкции и расширению Нахимовского училища. По соседству уже построен новый шестиэтажный учебный корпус, также отреставрировано старое здание училища — исторический училищный дом Петра Великого. Напротив фильтроозонной станции демонтирован старинный подземный резервуар, на крыше которого рос сад (градозащитники рассчитывали добиться взятия резервуара под охрану, но не успели). Пеньковую ул. перекрыли для прохода и проезда — возобновить движение обещают осенью.
Ранее, в марте, в министерстве заявляли, что намерены завершить создание ледовой арены Нахимовского училища методом «масштабной реконструкции» в сентябре нынешнего года.
«Здесь мы решили использовать не только ширину и длину сооружения для хоккейной коробки, но и архитектурную высоту. Высокие своды позволяют сделать скалодром и даже тренажер для горнолыжного спуска», — сообщал замминистра Тимур Иванов.
«Предметы охраны на Пеньковой цинично сокращены под проектные решения, и это, конечно, безобразие», — сказал «ДП» зампредседателя городского отделения ВООПИиК Александр Кононов.
На Фонтанке неспокойно
Одновременно с Пеньковой ул. скандал вокруг изменения предметов охраны происходит во дворце Нарышкиных–Шуваловых на Фонтанке, 21 (музей Фаберже). Правда, там их корректируют более прилично — до уничтожения. Во дворце собираются разобрать по причине аварийности и построить заново, но уже в расширенном виде, дворовой флигель.
«Практически все элементы западного дворового флигеля, которые были подробно прописаны в предмете охраны, исключены двумя историко–культурными исследованиями», — говорит Александр Кононов.
По его мнению, на Фонтанке ситуация даже более вопиющая. Во–первых, если на Пеньковой памятник региональный, то на Фонтанке — федеральный. Во–вторых, если на Пеньковой были сохранены наружные капитальные стены, на Фонтанке Кононов ожидает полного сноса флигеля.
Александр Кононов вместе с другим представителем ВООПИиК, Анной Капитоновой, оспаривают изменение предметов охраны в судебном порядке. Сегодня должно состояться очередное заседание в Куйбышевском районном суде, которое, как предполагают заявители, может оказаться решающим.
Ответчиком по этому делу выступает КГИОП. Там предпочитают говорить не о сносе, а о восстановлении. «Сейчас суд идет, он установит (законность. — Ред.). Но мне кажется, мы делаем очень правильное дело. Мы восстанавливаем флигель, существовавший всегда в этом дворце и разрушенный во время Великой Отечественной войны», — сказал Сергей Макаров. По мнению главы комитета, этот флигель музею «жизненно необходим», потому что иначе не замкнуть экспозицию. Посетитель не может обойти музей по кругу, ему приходится в конце разворачиваться, объяснил председатель КГИОП.
В контексте
Хотя история получилась не очень красивая, обвинять в ней КГИОП даже неловко. Понятно, что, если Минобороны захочет освоить деньги на строительстве катка для Нахимовского училища (а чем больший объем работ — тем больше денег будет освоено, это тоже понятно), остановить его могут только солдаты НАТО.
А чиновники из региональных органов охраны памятников должны подписываться под тем, что сделано военными, и пространства для маневра у них нет.
Вряд ли история с фильтроозонной станцией беспрецедентна, но вообще такое бывает нечасто, и других таких примеров не вспомнить. Чтобы застройщик сначала уничтожал предмет охраны, потом делал экспертизу, обосновывающую, что уничтоженное не имело ценности, и КГИОП соглашался с ней, посмертно лишая предметы охраны их статуса.
Можно списать это на невеликий масштаб события. Все–таки не Висячий сад в Малом Эрмитаже обрушили, а всего лишь железобетонные конструкции внутри утилитарной постройки столетней давности, доступ в которую любителям древностей все равно закрыт.
И вообще задаться вопросом: стоит ли из–за такой утраты переживать? Внутренние железобетонные конструкции видят только работники фильтроозонной станции (до того как попасть в руки военных, она использовалась водоканальными службами). А крышу — только Бог. Но он такого насмотрелся, что замена исторических бетонных сводов на современные жестяные вряд ли сильно его огорчит. И вообще, кто сказал, что железобетон — это красиво?
Мудрые классики русской литературы еще 150 лет назад подсказали нам ответ на этот вопрос. Вот старушка Алена Ивановна: с «вострыми и злыми глазками, с маленьким вострым носом», волосы у нее смазаны маслом, а шея тощая, как куриная нога. Обдирает бедных обывателей, ссуживая им деньги под нечеловеческие проценты. В отличие от фильтроозонной станции, ее ценность не то что неочевидна, а прямо отрицательна.
Но, несмотря на это, убивать старушек, учат классики, нельзя. Следом наступают мучительные терзания, раскаяния, влечение к людям с низкой социальной ответственностью, возникает желание выйти на перекресток, кланяться народу и целовать землю. Иными словами, стресс и депрессия. Можно разориться на психоаналитиках.
К уничтожению малоценных памятников, как к убийству жалких старушек, нельзя подходить рационально. Иначе очень скоро не останется ни тех, ни других.
Подрядчик, вместо того чтобы согласовать с нами документацию, вышел на объект и начал работать. Так законопослушные организации себя не ведут. Снесли эти конструкции в тот момент, когда они еще были в предметах охраны. Но подрядчик сделал исследование о корректировке предмета охраны, в установленном порядке его подал и с нами согласовал. А потому воссоздавать снесенные конструкции он не должен. Но ответственность понесет — заплатит штраф, который назначит суд.