Комиссия Российской академии наук на заседании в четверг, 2 марта, не признала научную ценность оптикометрических наблюдений Пулковской обсерватории. Об этом ЗАКС.Ру сообщил посетивший заседание депутат Законодательного собрания от Партии роста Максим Резник.
– Я считаю, что комиссия явно ангажирована. Она исходит из того, что исследования Пулковской обсерватории неэффективны и нецелесообразны. Комиссия подчеркнула, что ее интересовала только научная значимость исследований, а она, по их оценке, ничтожна, – рассказал депутат.
Вблизи обсерватории планируется возвести жилой комплекс «Планетоград», который, по мнению части научного коллектива, сделает невозможными дальнейшие оптикометрические наблюдения в Пулково.
Проект жилого комплекса был принят в работу несмотря на сопротивление коллектива и прежнего руководства Пулковской обсерватории, комитета по градостроительству и архитектуре, а также вопреки требованиям службы Организации воздушного движения, которая считает, что строительство жилого комплекса вблизи аэропорта угрожает безопасности авианавигации.
Новый директор обсерватории Назар Ихсанов согласовал проект, не дожидаясь заседания комиссии по астроклимату, которая выступала против строительства.
Строительство жилого квартала близ Главной астрономической обсерватории РАН в Пулково возмутило сотрудников этого научного учреждения. Научные власти рекомендовали директору ГАО отозвать выданное согласование на стройку и есть вероятность, что сооружение жилья остановят. Научное сообщество воспринимает происходящее неоднозначно — с тем, что наблюдения за звездами пора уводить из больших городов одни согласны, а другие — нет.
В здании с характерным куполом, где помещается знаменитый Большой рефракторный телескоп, стоит жуткий холод. Весна приближается, но помещение промерзло за зиму насквозь. А тут не топят. Не потому, что на это нет денег, а потому что топить нельзя: пройдя через полы и стены, теплый воздух будет подниматься и плясать перед объективом телескопа. И испортит видимость.
То, что астрономам нужно безоблачное небо, понятно каждому. То, как им мешает яркий свет или потоки восходящего воздуха с земли, для непосвященных менее очевидно. Но света и испарений вокруг Пулковской обсерватории — уже очень много.
И вот меньше чем в километре строго на юг от обсерватории, в единственном направлении, где еще относительно темно и пусто, начинают стройку на сотни тысяч квадратных метров жилья. Послушать ученых, так это как будто на репетицию оркестра струнных пришел человек с включенной бензопилой.
Попытки построить тут дома шли давно: сотни гектаров у южной границы обсерватории давно были проданы израильской компании Morgal Investments. Земля продавалась с обременением — по распоряжению Совнаркома еще от 1945 года в трехкилометровой зоне вокруг обсерватории ничего нельзя строить без согласования с руководством этого научного учреждения.
Раз за разом обсерватория отказывала строителям. И вдруг, осенью прошлого года, новый руководитель ГАО Назар Ихсанов такое согласование подписал.
Собственно возведение домов из жилого квартала «Планетоград» еще не началось. Когда я приехал на стройплощадку там только укладывали дорогу для строительной техники и обнесли место стройки бетонным забором. Но, если верить проекту, строительство будет спорым — уже через год с небольшим появятся первые три корпуса в четыре этажа с мансардой.
Согласование пока что касается только этой очереди строительства. Но для застройщика ценность имеет именно комплекс, и бизнесмены уверены, что построен будет весь минигород, в котором, по разным оценкам, разместятся от 30 до 100 тысяч жителей, а еще магазины, поликлиники, детские сады.
«Начинается строительство домов, которые по строительному законодательству являются многоэтажными», — говорит Елена Рощина, руководитель группы ГАО по астроклимату, представляющая протестующих ученых. «Эти дома являются мощными источниками тепловыделений и источниками возмущения в атмосфере. Жители этих домов будут топить атмосферу, а мы будем страдать от воздушных потоков и потеряем наши знаменитые точности».
Ее оценки вероятного ущерба совсем мрачны. Сейчас, по словам Рощиной, главный телескоп обсерватории может разглядеть небесные тела до 19,5 звездной величины. Строительство и функционирование кварталов, говорит она, снизят видимость до 15,5 звездных величин. Если так, то большинство из известных ученым небесных тел в Пулково станут невидимыми.
«Обсерватория потеряет около двух третей наблюдательных программ, которые входят в госзадание поддержаны грантами и входят в программу института космических исследований им. Штернберга. Наши наблюдения тел Солнечной системы используются для построения теорий движения этих тел, которые в конечном счете затребованы космической отраслью и необходимы для обеспечения космических миссий эфемеридами (координатами спутников — ред.)», — поясняет Рощина.
Группа по астроклимату раз за разом отклоняла проекты строительства, и протестующие ученые не понимают, что заставило Назара Ихсанова подписать это согласование, не дожидаясь очередной встречи. Ихсанов утверждает, что не мог дождаться, пока ученые соберутся на заседание. И что у него не было оснований отказать застройщикам, которые добавили к проекту новые ограничения для борьбы со световым и тепловым загрязнением атмосферы.
В холле компании «Петербургская недвижимость» менеджеры встречаются с потенциальными квартировладельцами. Виды корпусов «Планетограда» заполняют целую стену этого холла. Возмущенные ученые говорят, что о начале строительства узнали как раз из рекламных объявлений по продаже недвижимости — руководитель им ничего не сообщил.
Игорь Влащенко, исполнительный директор компании Setl-City, ведущей строительство, на примере этих фотоколлажей объясняет мне, почему строительство никак не повредит обсерватории. Малоэтажные корпуса, фонари с направленным вниз световым потоком, трехметровый забор на границе участка и аллея деревьев, которая будет удерживать и свет, и тепло, и пыль.
«Все эти условия были выработаны совместно с обсерваторией, она нам их навязала и мы их учли, как в проекте планировки, так и в первой очереди строительства. Мы — единственные, кто к ним пришел, кто к ним прислушивается и выдерживает те ограничения, которые накладывает обсерватория», — подчеркивает бизнесмен.
Влащенко имеет в виду всех, кто строил вокруг обсерватории раньше. А строили тут в последние годы с размахом и не сильно церемонясь с древним постановлением Совнаркома.
К северо-западу мощнейшее световое пятно создает аэропорт «Пулково», точнее не сам аэропорт, а его многократно усиленные последней реконструкцией фонари на парковках. С севера — огромные торговые комплексы «Юлмарт». Чуть дальше — завод Coca-Cola. С востока — конгресс-центр «Экспоформ» и непосредственно рядом с обсерваторией — Пулковское шоссе, оборудованное по последнему слову дорожной безопасности мощными оранжевыми фонарями. Чуть дальше — развязка Волхонского шоссе, тоже обильно освещенная.
В середине XIX века Пулково называли астрономической столицей мира, и именно отсюда российские карты вели отсчет меридианам.
Но эта эпоха прошла. Сейчас Пулково — южный край второго по величине города России. Петербург выплескивается за современные развязки Кольцевой автодороги, и холм, на котором стоит обсерватория, похож на прибрежный валун, до которого то и дело докатываются волны. Очевидно, что этот строительный прилив будет расти.
«Говорить, что именно наше строительство губит обсерваторию, как это представляют наши оппоненты, более чем странно. Где они были раньше? С 1945-го года все вокруг застроено, — изумляется Влащенко. — Наше строительство — одно из маленьких звеньев большой цепочки того, что обсерватория в Пулково уже не сможет функционировать полноценно».
Бизнесмен не сам это придумал. «Сейчас руководство обсерватории говорит, что большая часть наблюдений, которые велись в 1945-м году, уже не ведутся, программы свернуты, все звезды уже не видны».
Вот этот аргумент, ссылка на позицию директора — главное, что отличает историю с «Планетоградом» от типичной для последних лет модели «ушлые девелоперы против бедных ученых».
Назар Ихсанов действительно считает, что Пулковская обсерватория больше не может дать качественных наблюдений.
Он — и не только он один — уверен, что ГАО пойдет путем других старых обсерваторий — в Париже, Лондоне, Риме, Вашингтоне. Все они вынесли свои наблюдения за сотни и тысячи километров — в горы и пустыни, где нет зданий и редко бывает облачно. Ученые получают данные космической съемки по интернету и могут работать с ними, где угодно.
«Как только я начал вступать должность, то в интервью достаточно серьезно говорил о том, что обсерватория будет строить телескопы и устанавливать их на своих внешних площадках и что нам нужно подумать о перспективах реорганизации площадки тут, в Петербурге, в новый формат. Я имел в виду, что мы не будем оставаться здесь, как есть. Что мы будем решать вопросы, в том числе, с застройкой. И ожидалось, что на это должны отреагировать власти»
Под реорганизацией понимается превращение Пулково в исторический и образовательный центр. Но где и когда будут поставлены новые телескопы? Ихсанов, не конкретизируя, говорит, что существуют «различные проекты», которые позволят такое строительство, и о том, что эти идеи поддерживают в Российской академии наук.
Впрочем, это пока только проекты, а бульдозеры меньше, чем в километре от обсерватории, уже вполне реально поднимают пыль, обрушивая тонны щебенки. Последовательность явно нарушена, не так ли?
Ответ директора сводится к тому, что пока разрешение выдано на строительство только трех из нескольких десятков корпусов, и уж они-то никак не повлияют на точность наблюдений.
Протестующие ученые не согласны и с этим. Они вообще отказывают Ихсанову, астрофизику, работавшему в институте Макса Планка в Германии и в Кембридже, в умении разбираться в астрометрической науке и оптических наблюдениях за Вселенной.
К примеру, в недавнем интервью «Фонтанке» директор, говоря об устаревшей материальной базе, заявил, что точность Большого рефракторного телескопа неудовлетворительна. «Не лучше половины секунды дуги, — говорит он. — Это в 50 раз ниже точности каталога, который сейчас создает космический телескоп GAIA».
Рощина заявляет, что директор не понимает, о чем говорит, и занижает данные по пулковскому рефрактору в 100 раз. И что в любом случае погрешность в полсекунды вполне сравнима с параметрами телескопов, которые стоят на службе в других странах.
«Рефрактор может видеть объекты до 18-й звездной величины, на Кавказе наблюдают звезды до 25-й величины, на космическом телескопе «Хаббл» — до 30-й величины», — говорит директор.
«Проницающая сила 26-дюймового рефракторного телескопа … дает возможность получать изображения звезд до 19,5 звёздной величины, пригодные для измерения. Некорректно сравнивать HST (телескоп «Хаббл» — ред.) и 26-дюймовый рефрактор, они имеют разные задачи. Хочу напомнить, что для глубокого обзора избранного участка неба, выполненного HST, потребовалась непрерывная выдержка около 30 суток, что вообще не реализуемо в земных условиях», — парирует Рощина.
Вот так, с научными аргументами одни сотрудники ГАО говорят, что все устарело и уезжать придется, другие сотрудники ГАО — что обсерватория по-прежнему производит точные и востребованные наукой данные, а стройка под боком представляет собой удар по одному из отечественных научных учреждений, до сих пор котирующихся за рубежом.
За пределами Пулкова мнения тоже разные. Академик Юрий Балега, научный руководитель Специальной астрофизической обсерватории РАН, не хочет говорить плохо о коллегах. И все же он считает: астрономы Пулкова уже не решают первостепенных задач.
«Совершенно очевидно, что современные наземные обсерватории выносятся туда, где нет вообще никакой засветки и погодные условия лучше, чем в Петербурге. Для современной науки с точки зрения наблюдений Пулковская обсерватория значения не имеет, хотя она и Главная астрономическая обсерватория страны, по названию».
Возмущенные пулковские специалисты говорят мне, что Балега — астрофизик и совсем не специалист в оптических наблюдениях с Земли, астрометрия не представляет для него никакой ценности и не ему оценивать, насколько важны данные, которые поставляют телескопы ГАО.
Но и переезд в горы Кавказа, признает Балега, не гарантирует успеха. На опыте своей обсерватории, в Карачаево-Черкесии, он говорит, что обстановка вокруг БТА (Большого телескопа азимутального) ухудшается, район Архыза застраивается. Радиотелескоп неподалеку захлестывают волны помех от мобильной связи.
Довольно скоро в разговоре всплывают Чили, Канарские и Гавайские острова — заповедники астрономических наблюдений. Так далеко надо уходить российским астрономам от бесконечно расширяющейся цивилизации?
На Канарах, в Калифорнии и других местах, есть договоренности, которые исключают застройку вблизи обсерваторий, объясняет Роберт Масси, заместитель исполнительного директора Королевского астрономического общества Великобритании.
«Обсерватория Лас-Пальмас, где стоят телескопы многих государств, британские в том числе, защищена тем, что на соседнем острове Тенерифе застройка на стороне, обращенной к обсерватории, ограничена, световое загрязнение уменьшено. В Сан-Диего, близ обсерватории Паломар, и в Нью-Мексико сделано то же самое. Как правило, ученые в благодарность называют открытые астероиды именами городов, пошедших им навстречу».
Масси беседует с Би-би-си в Лондоне, который, увы, не пошел навстречу знаменитой Гринвичской обсерватории. Ее знаменитые купола смотрят на сияющие днем и ночью небоскребы деловых кварталов. Гринвич стал музеем, хотя и известным на весь мир. «Если бы мы могли повернуть время вспять и вернуться к этим решениям снова, я бы надеялся, чтоб в Лондоне подумали, как защитить небо в этом районе», — говорит он.
«Было бы очень жаль сделать эту ошибку, когда есть возможность ее не делать. Обсерватория в Пулково важна не только исторически, она — в центре исследований мирового уровня, и люди там решают потрясающие задачи», — говорит представитель британской астрономии.
Владимир Сурдин, старший научный сотрудник Государственного астрономического института им. Штернберга, признает, что теоретически сторонники переезда правы. Но практика российского научного финансирования говорит, что такой переезд малореален.
«Оставить учреждение, как научный институт, научный музей и перенести наблюдательную базу подальше от города, в горы, в дикие места и там проводить исследования — во многих странах эта политика прошла, потому что они богаты, потому что у них нашлись деньги на то, чтобы поддержать этот очень сложный и дорогостоящий переезд телескопов из столиц в горы», — подчеркивает он.
«У нас все делается по-своему. У нас проще не допустить чего-то, чем совершить нечто дорогостоящее. Бороться за охрану Пулковской обсерватории можно, и это не требует больших расходов. А вот решиться на переезд телескопов Пулково в дальние края — на Кавказ или за Урал — это требует огромных расходов и непонятно, где взять деньги. Академия наук не такая богатая, а коммерсанты вряд ли дадут много».
Несколько раз мне встречалось утверждение, что, подписав согласование на строительство, Ихсанов хотел сделать скандал. Зачем? Чтобы подтолкнуть научные власти к решению вопроса о переезде пулковской инструментальной базы куда-то еще? Директор расплывчато отвечает: в итоге так и получилось, осознанно или нет.
Пока что, однако, скандал ударил по позициям самого Ихсанова. В начале февраля Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) направило ему письмо, в котором говорится, что выданное осенью 2016-го согласование строительства необходимо отозвать «до рассмотрения этого вопроса рабочей группой».
Означает ли это, что стройка остановлена? Директор дает ответ, туманный как Млечный путь: «Меня попросили информировать строителей о том, что существуют дополнительные обстоятельства, которые в общем и целом дают сомнения в том, что выданное мной согласование является юридически полноценным. Строители получили эту информацию и прорабатывают юридические аспекты, насколько действенно и важно мое согласование».
Это как? Пытаются понять, не проще ли поступить так же, как владельцы всех остальных недавних строек вокруг Пулкова, не обращавшие внимания на согласования?
«Данное уведомление мы приняли к сведению… Строительство ведется на основании выданной данными органами разрешительной документации и полностью отвечает нормам законодательства, градостроительному кодексу и регламентам строительства в данной зоне. Легитимность разрешения на строительство под вопрос не ставится. Приостанавливать работы мы не планируем», — гласит ответ компании-застройщика, полученный в четверг.
Выходит, не так уж оно было и важно, это согласование Ихсанова? Сам он признает, что теперь формально ситуация со строительством вернулась в ту точку, где была до октября прошлого года. Но возможно теперь получится, что формальности — своим чередом, а стройка — своим.
К протестам против «Планетограда» подключился глава комиссии по образованию, культуре и науке заксобрания Петербурга Максим Резник. Он направил обращение в городской управление МВД и получил оттуда ответ, что органы будут думать над тем, возбуждать ли против директора Ихсанова уголовное дело.
Между тем, недовольные директором провели заседание по выражению недоверия руководителю. Они утверждают, что поданных 127 голосов достаточно, чтобы лишить его должности. Директор возражает и говорит, что нарушены процедуры трудового протеста и спорами должна заняться примирительная комиссия, которую только что создали. Примирить стороны, кажется, может только отказ от строительства и его фактическое прекращение, но непонятно, может ли этот процесс развернуть сам директор.
Владимир Сурдин из Института Штернберга считает, что тем, кто принимает решения — а это, в конце концов, будут политики, — надо думать о шатающемся престиже Санкт-Петербурга как научного центра. Марка Пулковской обсерватории, столицы астрономического мира XIX века, до сих пор жива, уверен он. «Поэтому астрономы, математики и программисты тут стажируются, — говорит он. — Если Пулково будет стерто с лица земли, то в Петербург будут приезжать менее охотно, менее заинтересовано, потому что он потеряет свой статус научного качества вместе с Пулковской обсерваторией».
Те, кто захочет возразить, укажут на то, что Лондон или Рим в последние 200 лет менее престижными не стали. Спор снова сведется к тому, что может и хочет делать с финансированием науки российское государство, но разглядеть четкий ответ на этот вопрос трудно даже в самый большой телескоп.
Олег Болдырев Корреспондент Би-би-си, Санкт-Петербург