Русская Православная Церковь не отказалась от идеи вернуть себе все храмы музейного комплекса «Исаакиевский собор».
В Петербурге продолжаются споры вокруг возможной передачи Русской Православной Церкви государственного музея-памятника «Исаакиевский собор». В частности, 17 августа стало известно, что на эту тему высказалась представительница дома Романовых великая княгиня Мария Владимировна.
Великая княгиня Мария Владимировна, как передает «Росбалт», формально предпочитает говорить все-таки не о передаче бывших церковных зданий Церкви, а об их возвращении. При этом она не выступает за реституцию собственности, но для церковных зданий, по ее мнению, следует сделать исключение. Незадолго до этого стала известна позиция министерства культуры по этому вопросу – глава ведомства Владимир Мединский заявил в интервью «Российской газете», что считает нынешний статус Исаакиевского собора оптимальным. Один из инициаторов проведения референдума по вопросу о передаче Исаакиевского собора Церкви, депутат Законодательного собрания Петербурга Максим Резник не понимает, зачем снова возбуждать в обществе страсти, улегшиеся было после высказывания Мединского:
– Не вижу никакой проблемы в сегодняшнем режиме функционирования Исаакиевского собора и Спаса-на-Крови. При анализе этой ситуации напрашивается вывод, что дело тут не в религии, а в перераспределении финансовых потоков.
Хотя сейчас представители РПЦ обещают, что вход в собор, принадлежащий Церкви, будет бесплатным, нетрудно предположить, что входную плату можно будет заменить добровольными пожертвованиями тысяч паломников. Максим Резник напоминает, что Исаакиевский собор сейчас ежегодно отдает городской казне около 60 миллионов рублей в виде налогов:
– А ведь мы в этом году фактически секвестируем бюджет, и на будущий год нас ждет то же самое. Действия некоторых представителей РПЦ напоминает Владыку из фильма «Левиафан», который никакого отношения к вере не имеет. По крайней мере, я как православный человек именно так это воспринимаю. Если посмотреть на другие храмы, например, на Казанский собор, там все реставрационные работы осуществляет государство за счет средств налогоплательщиков, а не за счет РПЦ.
Другой петербургский депутат Борис Вишневский считает, что бессмысленно вести разговор об одном Исаакиевском соборе:
– Поскольку национализация при советской власти была всеобщей, то и реституция может быть только всеобщей, без выделения привилегированных групп, которым что-то возвращают, при том что всем остальным не возвращают ничего. Почему ничего не возвращают тем, у кого советская власть отобрала землю, недвижимость? Вот в Прибалтике, насколько я знаю, возвратили имущество, национализированное советской властью, и не случилось никакой катастрофы. Почему потомкам раскулаченных и высланных ничего не возвращают, почему у нас только Церковь поставлена в такое особое положение – вот им верните, зачастую включая то, что им никогда не принадлежало, как тот же Исаакиевский собор. Об этом надо серьезно задуматься, а не идти навстречу РПЦ, которая вместо восстановления и реставрации огромного количества разрушенных храмов, предпочитает требовать себе процветающие, отреставрированные за счет государства знаменитые памятники, объекты культурного наследия, приносящие доход.
Значит, она забоится не о правах верующих, а о своих коммерческих интересах. Такие поползновения должны пресекаться. На что они будут содержать этот памятник? Завтра же придут с протянутой рукой к государству. Так что сказки о бесплатном входе лично я слушать не собираюсь. Резонно задать вопрос – а кто мешает им сейчас проводить там богослужения? Никто. Значит, их интересует финансовая сторона. Они хотят денег, хотят распоряжаться памятником, решать, кто и когда будет туда ходить. Тогда встанем на юридическую точку зрения: Исаакиевский собор никогда не был приходским храмом, он никогда не принадлежал Церкви, ни при советской власти, ни при царе, поэтому – извините-подвиньтесь, вас тут не стояло.
Директор музейного комплекса «Исаакиевский собор» Николай Буров с самого начала был категорически против передачи собора Церкви и своей позиции он не изменил. По его словам, руководимый им музейных комплекс – возможно единственный в России, который ничего не просит у государства, а, наоборот, приносит налоговый доход городской казне.
– В этом году мы приняли 3 миллиона 200 тысяч посетителей, которые принесли нам 650 миллионов рублей. В итоге мы около 200 миллионов в год тратим на реставрацию, около 150 миллионов – на содержание, эксплуатацию, коммунальные платежи и совершенствование инженерных сетей, 200 миллионов идет на зарплату 400 нашим работникам, специалистам высокого класса, работающим у нас десятки лет. Исаакиевский собор – это мощнейшее здание, требующее постоянного ухода. Только в этом году на замену одних вентиляционных систем ушло 50 миллионов рублей. Теперь мы готовимся к серьезной реставрации живописи в соборе – и так бесконечно. Однажды я задал вопрос своему коллеге во Флоренции (там есть старый собор, сопоставимый с нашим по масштабам, только постарше): когда была создана дирекция по реставрации собора? Меня поправили – не дирекция, а фабрика, так вот, это фабрика была создана 500 лет назад. На вопрос, когда же она выполнит свои функции, мне ответили: никогда, ведь то, что она сделала 100 лет назад, нуждается в реставрации сегодня, а то, что мы делаем сегодня, потребует реставрации через 100 лет. Такова судьба великих храмовых сооружений.
Музейный комплекс состоит из 4 соборов: Исаакиевского, Спаса-на-Крови, Смольного собора и Сампсониевского собора – Русская Православная Церковь в лице митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Варсонофия хочет вернуть их все. Решение по Смольному собору уже есть, и в этом случае у Николая Бурова нет особых возражений:
– Нам придется переместить оттуда наш камерный хор, один из лучших в России, переместить коллекцию музыкальных инструментов, но все это реально, я представляю себе, куда и как это перевести. С Сампсониевским собором сложнее – это наш самый старый собор XVIII века, там уникальный пятиярусный иконостас. И там есть галерея, посвященная Полтавской победе, но ее тоже можно куда-то перенести, это вопрос решаемый. А вот Исаакиевский собор – как и Спас на Крови – они же сами по себе памятники, их нельзя ни перенести, ни передвинуть куда-то.
– Как вы считаете, зачем Церкви понадобился Исаакиевский собор?
– Я думаю, надежда на то, что это очень посещаемый собор, и можно будет перераспределить туристические потоки, назвав это паломничеством, например, собирать не плату за вход, а пожертвования. Но они наивные ребята: поток сразу упадет, ведь 3 миллиона появились не на пустом месте, а благодаря усилиям людей, работавшим над этим десятилетиями. Это не упало с неба, это заслуга коллектива, профессионалов высокого класса. Можно уповать на сувенирную торговлю, возможно, это даст миллионы рублей, даже несколько десятков миллионов, но все равно прежний бюджет будет не собрать. При этом Церковь ведь не хочет вступать во владение, она хочет безвозмездного пользования, так что собственником все равно останется государство.
Но рано или поздно здесь обязательно возникнут предаварийные ситуации – здание перенапряжено, у него есть проблемы с конструкцией – не катастрофа, но проблемы есть. И тогда снова придут к государству: ты собственник – ты и решай проблемы. Мне ситуация видится именно так. А лозунг «К нам все придут бесплатно» видится популистским – хотя бы потому, что к нам и так можно прийти бесплатно – во время церковных служб. У нас масса паломников, мне постоянно пишут из больших и маленьких приходов со всей России, и мы обязательно принимаем все паломнические группы – естественно, бесплатно. Мы их не считаем, как и тех, кто пришел во время службы – приходи и глазей по сторонам.
Мы фактически содержим наши приходы, которые не платят ни за коммунальные услуги, ни за охрану – все это делаем мы. И отношения развиваются – 25 лет назад договаривались о 4 службах в год, сейчас я насчитал их не менее 600. Сампсониевский собор работает в режиме ежедневного храма, мы просто его содержим. В Исаакиевском соборе службы идут 4 раза в неделю. А электронные счетчики бесстрастно дают нам картину тех, кто пришел молиться – оказывается, это всего один процент посещений. Такова статистика.
Члена Федерального научно-технического совета по сохранению культурного наследия Михаила Мильчика очень беспокоит вопрос, сможет ли Церковь обеспечить Исаакиевскому собору должную реставрацию:
– Я знаю отношение к этому вопросу многих церковных иерархов, для них главное – благолепие: чтобы все было начищено, все блестело, а сохранение подлинности в архитектуре и живописи их волнует очень мало. И у органов охраны памятников практически нет рычагов, чтобы воздействовать на этих иерархов. У меня есть очень печальный пример – фрески Рублева почти погибли в Успенском соборе во Владимире. Ведь если в храме есть древние фрески, надо строго соблюдать температурно-влажностный режим. Нельзя использовать свечи – а как без них обойтись? Есть компромиссные варианты, но ведь не поставишь охрану – проверять каждый день, с какими свечами там служат! И влажности фрески боятся – то есть в холодную и сырую погоду двери храма открывать нельзя – и это тоже не соблюдается, службы идут каждый день, в результате бесценные фрески практически утрачены. Мне кажется, когда речь идет о памятнике культуры, приоритет должен оставаться за музеем. А пренебрежение к этим вещам только восстанавливает общество против Церкви, так что в этих вопросах надо искать разумный баланс.
На сайте Санкт-Петербургской епархии можно найти Заявление по вопросу о передаче Исаакиевского собора, где говорится, что «епархия и в дальнейшем намерена использовать опыт работы высококлассных реставраторов и музейных работников, чьи знания и умения будут востребованы в полной мере. Процессы реставрации, как и раньше, будут находиться под наблюдением сотрудников соответствующих комитетов городской администрации, с которыми епархия плодотворно сотрудничает на протяжении многих лет». В Заявлении также разъясняется, что целью обращения епархии к городским властям является «возвращение храмам их первоначального богослужебного назначения, а также необходимость развивать в них полноценную приходскую жизнь».
Профессор Санкт-Петербургской Духовной академии, историк Церкви священник Георгий Митрофанов считает, что говорить надо не о передаче Церкви Исаакиевского собора или Спаса на Крови, а стоит посмотреть на проблему шире.
– Последние 20 лет мы, тратя огромные усилия, лихорадочно открывали храмовые здания. Но я не могу сказать, что это созидало у нас Церковь – тело Христово, сообщество братьев и сестер во Христе. У нас сейчас огромное количество храмов, и только в немногих из них настоящие приходские общины. Мы можем открыть еще больше храмов, но это не прибавит нам настоящих приходских общин, а именно это и есть Церковь по существу. Ведь, строго говоря, община не нуждается в здании, в помещении, а вот храм нуждается в приходской общине. Опыт Петербурга, еще дореволюционного, говорит о том, как трудно создавать общину, особенно в огромных храмах. То крушение, которое пережила Церковь в ХХ веке, было обусловлено именно тем, что у нас было много замечательных храмов и соборов, но не было настоящих приходских общин. На протяжении многих веков у людей не было опыта переживания себя в церкви как в общине.
И сегодняшняя нарочитая полемика – передавать или не передавать храмы – мне неинтересна: я убежден, что разговор идет не о том. Не количество храмов определяет состояние церковной жизни, а то или иное количество приходских общин и их качество. Вот вы спрашиваете о храмах, а у нас Церковь исчезает! Поэтому все эти баталии вокруг барахла, каменного или деревянного, представляются мне средством дезориентации и наших духовных, и светских чиновников. Достоинство Церкви мне представляется не в том, что она вернула себе столько-то храмов, и достоинство государства – не в том, что оно отобрало или вернуло что-то Церкви, а совсем в другом: у нас в стране Церковь с большим трудом созидает подлинных христиан, а государство с большим трудом созидает подлинных граждан. Нет ни христиан, ни граждан, а есть разного рода субъекты с правами, которые делят еще не дорасхищенный ими кусок пирога.