Максим Резник об итогах первых месяцев работы нового созыва ЗакСа //Интервью Zaks.ru

ЗАКС.Ру продолжает серию интервью с представителям фракций Законодательного собрания Петербурга об итогах первых месяцев работы нового созыва. Депутат от Партии роста и председатель комиссии по образованию, культуре и науке Максим Резник рассказал, что не так с парламентской оппозицией, почему люди не готовы пройти от дивана до митинга и что сделало этот год для политика особенно тяжелым.

«Роль Законодательного собрания будет снижаться»

– Давайте подведем промежуточные итоги работы этого собрания. На своем сайте вы написали, что вам не очень понравилось…
– Мне совсем не понравилось, я бы сказал. Негативное, в целом, ощущение. Сессия была укороченная, но она все равно включила в себя много решений, которые носят антипетербургский, антигражданский и циничный характер. Они явно были оставлены на поствыборный период. Концентрация ошибок и грубых просчетов, которые в будущем будут иметь последствия, очень велика. Я не буду останавливаться на бюджете, мы уже подробно говорили, в чем состоят наши претензии к нему. Основной момент – это, конечно, «шоковое» повышение цен на проезд. Здесь даже не только вопрос финансово-экономической составляющей важен, здесь важна этическая часть. Это вопрос бессовестности власти, которая ни о чем таком не предупреждала, когда шла на выборы. Я, конечно, говорю о партии «Единая Россия», поскольку председатель парламента возглавлял список в Заксобрание, губернатор возглавлял список в Госдуму.

Власть действует под лозунгом «выборы прошли – время грабить горожан». Эти обстоятельства меня глубоко возмущают. Все это происходит на фоне сохранения всяких кормушек. В частности, попытка сохранения монополизации рекламного рынка в метрополитене, недополучение городом сотни миллионов рублей. Явная коррупционная составляющая, как я считаю, в деятельности комитета по печати, метрополитена, рекламного агентства «Проспект». На эту тему уже не раз высказывалась ФАС, которая, слава богу, не встроена в общую вертикальную систему Петербурга и, как я считаю, работает эффективно – насколько это возможно в существующих условиях.

Что касается сферы, за которую мне приходится отвечать… История с передачей петербургского цирка – это явный пример политики временщиков. Люди не радеют за сохранение петербургских брендов.

– Что мог сделать городской парламент, чтобы предотвратить передачу петербургского цирка Росгосцирку?
– Здесь к ЗакСу претензий нет, я хочу сказать. ЗакС еще в пятом созыве выражал свою позицию и обращался к вице-премьеру Голодец. И губернатор тогда был готов к тому, чтобы отдать цирк под опеку города. Но в итоге интересы Мединского он поставил выше интересов Петербурга. Я считаю, это недопустимо для градоначальника. Тем более что это произошло на фоне явного игнорирования общественности, трудового коллектива [цирка], парламента и даже «общественности по вызову», если иметь в виду Общественную «палатку».

Такая же история, когда претензия не к ЗакСу, а к губернатору – идет разгром организации «Новое поколение», завершается ее уничтожение. Позицию о том, что это вредное решение чиновников, поддерживает не только весь парламент, но и ГУ МВД. Если говорить про цирк и про «Новое поколение» – ЗакС сделал все что мог в этой ситуации. Это тоже негативный итог, что мнение парламента, в том числе консолидированное, игнорируется губернатором. Это говорит о том, что роль ЗакСа в его нынешнем составе, когда он контролируем, по сути, одной партией, будет снижаться. Желание отстаивать свою позицию до конца не просматривается.

Но все равно петербургский парламент остается в своем роде уникальным в стране. Представительства шести партий нет ни в одном регионе России. Просто эта уникальность постепенно стирается и исчезает.

– А смысл этой уникальности?
– Парламент – это в том числе и трибуна. Представитель в органе власти представляет определенные слои общества. Мы сегодня можем говорить о том, что здесь представлены разные точки зрения. Другое дело, что есть одна доминирующая. Это, наверное, плохо. Но [спикер парламента] Вячеслав Макаров на первом заседании собрания сказал: «Разве мы виноваты, что нас 36?» На этот вопрос можно ответить: действительно, они не сильно-то и виноваты в этом. Больше в этом виновата сама оппозиция.

Другое дело, что «Единая Россия», сменив систему выборов и введя половину [списков] по одномандатным округам, предопределила свое доминирование. Она рассчитывала на это, и ее расчет оправдался: оппозиционные силы настолько ненавидят друг друга, что совершенно не представляют для «Единой России» угрозы. Все генералы от оппозиции сегодня в парламенте. Вот только город в заднице.

Это прямое следствие деятельности всех оппозиционных партий, я никого здесь не исключаю. Но надо сказать, что мы [Партия роста] на этих выборах столкнулись с явной агрессией со стороны других оппозиционных партий, просто потому что заставляли их потесниться в этом пространстве. Мы сталкивались со всеми инструментами давления, в том числе попытками снятия с выборов. В том числе и со стороны партий, претендующих на роль главных моралистов в политике. Люди, которые больше всех кричат о морально-этических основах в политике, демонстрировали ровно обратный подход. Поэтому оппозиция, я считаю, получила то, что заслужила. Только жалко город. Оппозиция должна преодолевать взаимные обиды и не жить с головой, повернутой назад.

– Вы говорили о ситуациях, в которых оппозиции и «Единой России» удалось нащупать точки соприкосновения: цирк и «Новое поколение». Насколько возможно в будущем находить общий язык с партией власти?
– Мы неизбежно должны искать общий язык. Другое дело, можно ли его найти? Я внес законопроекты о согласовании назначения глав государственных культурных унитарных предприятий и о парламентском расследовании. Я выполнил свою работу, но принять эти проекты невозможно без желания парламентского большинства. Выхода нет, мы имеем то, что имеем, и игнорировать эти обстоятельства невозможно. С крупнейшей фракцией необходимо вести диалог, и это очевидная вещь, это все пытаются делать. Пока с невысокой степенью успешности.

– Со стороны «Единой России» есть готовность к диалогу?
– Ну, как видите, если по «Новому поколению» не просто было принято постановление, но и докладчиком был еще вчерашний член правительства Евгений Никольский. Но даже этого недостаточно, чтобы Смольный считался с мнением Законодательного собрания. Я думаю, что это беда не только и не столько оппозиции. Если мы допускаем игнорирование решений парламента в целом, то в конечном счете это проблема правящего большинства. Оно должно действовать более динамично и настойчиво в реализации принимаемых ЗакСом решений.

– Какое у вас сложилось впечатление о других фракциях, помимо «Единой России»?
– Да у меня впечатление-то сложилось не сейчас, и я не стану снова заниматься критикой других оппозиционных партий. Коммунисты – не совсем коммунисты, либеральные демократы – совсем не либеральные демократы, и далее по списку. Все это достаточно условные названия. В глобальном смысле, лидеры городской оппозиции, оказавшиеся в парламенте, вполне могут работать вместе. Если брать голосования, то мы почти всегда голосуем одинаково. Но когда дело доходит до выборов, мы начинаем вспоминать, что нас разъединяет, на этом сосредотачиваемся, углубляемся и получаем результат, который получаем. Мы должны объединиться, чтобы размежеваться.

«Смольный и ЗакС напоминают Алую и Белую розы»

– У вас есть понимание того, как будут в следующем году складываться отношения между законодательной и исполнительной властью в Петербурге?
– Природа этих властей – если каждая из властей сохраняет свою природу – это неизбежная конкуренция, она заложена в принципе разделения властей. К сожалению, общественная жизнь настолько зачищена, что она подменяется борьбой различных бюрократий. Мне как историку близка героизированная Шекспиром война Алой и Белой розы, которая, по большому счету, проходила между кланами одной семьи. И большая часть населения Англии не имела никакого отношения к этой войне, она касалась в основном феодальных разборок. У нас свое противостояние – Желтой и Синей розы. Синей – потому что в цвета «Единой России» у нас окрашен Мариинский дворец; Желтой – потому что «желтый дом». Я, конечно, всегда был на стороне парламента, потому что парламент, в силу своей природы – более близкая людям власть. Этот дисбаланс для города вреден, и эту ситуацию надо менять. Какие-то прогнозы на следующий год я не готов делать, так как не являюсь участником «Битвы экстрасенсов» или политологом.

– Возможно, у вас есть какое-то предчувствие будущих событий – как у историка?
– Если говорить глобально, то мы живем в авторитарном режиме. Такие режимы динамичны и так или иначе трансформируются: либо в сторону демократического устройства, либо в сторону тоталитаризма. Моя задача заключается в том, чтобы двигать ситуацию в России в сторону первого. Сейчас этот тренд неочевиден. Беспокоит всевластие силовых структур. С одной стороны, в условиях террористической угрозы объективно важно иметь профессиональные силовые структуры. Но было бы здорово, если бы спецслужбы именно на этом и сосредоточились и в меньшей степени выполняли две другие функции: борьбу с инакомыслием и функцию опричнины. Мне как историку последние громкие аресты напоминают атмосферу всеобщего недоверия, которая царит, в том числе, на самом верху, в том числе – у национального лидера к элитам.

Важно также обеспечить работу принципа сменяемости власти – хоть в какой-то степени. В президентских выборах 2018 года должно принимать участие как можно большее число кандидатов.

– Навальный?
– Я считаю, что он должен участвовать в президентских выборах. Я не говорю, что я его поддерживаю, да и об этом еще рано говорить. В любом случае, нельзя при помощи силовых структур искусственно удалять людей из политического процесса.

– У вашей партии еще есть Борис Титов…
– Ну, я человек беспартийный. Но если Титов решит принять участие в президентских выборах, это тоже будет неплохо.

– Петербург называют городом трех революций, но сейчас петербуржцы проявляют безразличие к политической повестке. Объясните, что происходит с петербуржцами, и что они будут делать в следующем году?
– Я был заявителем и организатором митингов против [присвоения мосту через Дудергофку] имени Ахмата Кадырова и против роста тарифов. Часть моей работы – дать людям возможность высказать свою точку зрения. Я искренне убежден, что если бы на митинг против моста Кадырова пришла не тысяча, а хотя бы пять тысяч человек, то результат этого противостояния мог быть другим. Я точно знаю, что те, кто принимал решение [о переименовании], следили за тем, сколько людей придет. Конечно, «диванно-фейсбучная» оппозиция достаточно велика. Но дойти от дивана до митинга готовы немногие. Люди не верят, считают, что ничего нельзя изменить. Мне кажется, это неправильный подход. Это не близкая мне позиция, когда все чего-то ждут от кого-то. Ты сам-то что сделал? Почему за тебя все должны сделать Резник или Дмитриева? Ты даже до выборов дойти не можешь.

С другой стороны, я бы не стал пенять на людей. «Единая Россия» не получила бы большинства по партийным спискам в Петербурге. Если бы выборная система осталась прежней, у нее не было бы большинства. Так что говорить, что люди такие-сякие, я бы не стал. Тем более с учетом того, как прошли выборы — еще не факт, что итоговые цифры соответствуют реальному положению дел. Но оппозиция не сделала достаточно, чтобы люди почувствовали, что от их голоса что-то зависит.

Зачем в округе Марины Шишкиной был выставлен кандидат от «Яблока»? Чтобы победил Анохин? Зачем руководитель федеральной избирательной кампании «Яблока» Рыбаков выставлял себя в федеральном округе в центре города? Если бы его не было, я бы победил господина Бортко. А теперь мы имеем в Думе сталиниста и защитника башни «Газпрома». Вина ли это избирателей? Я сомневаюсь. Если сложить голоса за меня, кандидата от «Яблока» и кандидата от «Парнаса», то выйдет гораздо больше 24% господина Бортко. То есть, в целом люди проголосовали за другую линию. Но мы не предложили им единого кандидата. И совершенно понятно, кто мог бы быть этим кандидатом.

Я бы мог развить мысль о том, что Партия роста меньше других виновата в [провале оппозиции], что мы не выставляли своих кандидатов против других известных оппозиционеров.

– Именно Партия роста выскочила перед выборами как чертик из коробки, и многие назвали вас партией-спойлером. Насколько оправдано было возникновение Партии роста?
– Ее появление было неизбежно. Довольно известные городские политики, пользующиеся доверием большого числа людей, оказались выкинуты из легального политического процесса. Я не сам покидал партию [«Яблоко»], в которой состоял почти 17 лет. Для моего возраста на тот момент это был довольно существенный срок – в общем-то, вся сознательная жизнь. Ситуация с Дмитриевой тоже была позорной. После того, как ее не допустили до губернаторских выборов, было сделано все, чтобы ее выдавить из «Справедливой России». Естественно, что у нас возникло обоюдное желание [сотрудничать]. Партия роста стала точкой политического приложения для нашего участия в парламентских выборах. Более того, Партия роста – это пример того, как оппозиционные политики могут объединять свои усилия.

– Что может сделать Партия роста, чтобы как-то встряхнуть общественную жизнь Петербурга?
– Я не знаю, насколько задача стоит в том, чтобы «встряхнуть». Задача заключается в том, чтобы вести планомерную работу: признавать свои ошибки, не повторять их, предлагать людям возможность участия в общественной жизни. Ближайшие выборы, которые могут коснуться широкого среза гражданских активистов и просто активных людей в Петербурге – это, видимо, выборы муниципальные. Они будут не скоро, но это не значит, что к ним не надо готовиться сейчас. Партия роста готова предоставлять площадку людям для возможности участия в этих выборах. Для нас, наверное, позитивным итогом является сам факт вхождения в парламент – мы можем без сбора подписей выдвигать кандидатов на муниципальных выборах, представителей избирательных комиссий. Конечно, надо готовиться – невзирая на все старые обиды – к тому, чтобы избежать конкуренции. Чтобы гражданские активисты могли участвовать в этих выборах от разных партий, в том числе от Партии роста. У людей должна быть возможность не просто принять участие в общественной жизни города, но и добиться результата. Бороться не между собой, а разрушить монополию.

– И как это сделать?
– Подниматься над собственными амбициями и видеть дальше собственного носа. У нас большой город, 111 муниципальных образований – нужно сесть и обсудить, где у кого какие интересы, какие активисты, кто с кем работает на каких территориях. Необязательно друг друга поддерживать, выяснять, наш Крым или не наш, кровью подписывать меморандумы. Надо начать процесс переговоров.

«Может и лохи, но сделали, что могли»

– Что о работе вашей партии говорит избиратель?
– Люди благодарят нас за то, что мы, несмотря на явное меньшинство, продолжаем отстаивать нашу точку зрения, последовательно и твердо. Пусть не достигая результата, но продолжаем настаивать на собственных программных установках. У нас сейчас более 200 заявлений на прием в Партию роста, нам сейчас нужно налаживать работу партийной структуры. Наверное, это будет главной задачей на 2017 год.

– Какая задача ставилась партией перед вашей фракцией в ЗакСе?
– Мы сами ставим себе задачи по большому счету.

– Не идет указаний сверху?
– Нет. Естественно, Партия роста является вертикальной структурой с руководящими органами. Но в формировании, озвучивании и реализации политической повестки мы абсолютно вольны. Безусловно, приезжал Борис Титов во время кампании и до кампании. Мы важные вопросы обсуждали. Мне в обсуждении участвовать несколько сложнее, потому что я беспартийный. Я могу давать советы, ко мне можно прислушаться. Естественно, я исхожу из позиции партии, учитываю ее, но это не значит, что я во всем должен быть с ней согласен. Мы самостоятельно формируем повестку и ответственность за то, как будет развиваться фракция Партии роста, лежит на нас.

У нас была задача получить вторую по численности фракцию в Заксобрании. Можно сказать, что мы ее выполнили отчасти: мы делим 2-5 места. Это, конечно, горькая ирония, но, тем не менее – вторая численность после 36.

– Но это было на выборах, а какие задачи в парламентской работе?
– Увеличение влияния парламента на происходящее в городе. Реализация контрольных функций парламента, прописанная в Уставе города. На это направлены и наши законодательные инициативы. Наше мнение учитывается при формировании контрольной группы парламента.

Для меня этот год был трудный во всех смыслах. Наверное, самое тяжелое – это смерть моего близкого друга Бориса Шарова, человека, с которым я с 2003 года в ежедневном режиме работал вместе. Для меня это, пожалуй, главное событие в году, потому что каждый человек смотрит на мир через призму собственных переживаний. Но жизнь продолжается, мы должны идти дальше.

– Если говорить о личных переживаниях, то давайте представим читателя этого интервью. Допустим, у него тоже выдался тяжелый год, он тоже недоволен его итогами, в том числе и политическими, и хочет, чтобы следующий год был лучше. Что вы ему порекомендуете?
– Один из американских президентов сказал: «Не спрашивай, что Америка сделала для тебя – спроси, что ты сделал для Америки». Я обращаю эти слова и к себе, и к читателю, и ко всем активным гражданам. Спроси: что ты-то сделал для Петербурга и России? Ну, подписал петицию на Change.org против моста Кадырова. А на Марсово поле ты пришел? Ты против повышения тарифов – ты пришел? Не пришел – имеешь право. Некоторые пользуется лозунгом «будь требовательным к другим и снисходительным к себе». А мне кажется, нужно пользоваться противоположным лозунгом. Люди слабы, они ошибаются, иногда поддаются давлению. Думать надо, прежде всего, о своей роли. Тем более что не требуются прямо большие подвиги. Представьте, что на митинг против моста Кадырова пришло бы хоть 10% от подписавшихся. Все, не было бы моста Кадырова. Представьте себе 10 тысяч на Марсовом поле.

Ведь было же время, когда люди ходили. Шесть лет шла борьба с Охта-центром. Когда борьба начиналась, говорили: «Вы сумасшедшие, вы не победите; Матвиенко, «Газпром» и Путин за эту башню, а вы – лохи». Может быть и лохи, но делали все, что от нас зависит. И вот результат. Многое сошлось, чтобы это произошло, но произошло же. Это маячок, который всегда должен быть для нас, если хотите, светом в конце тоннеля. Приди на выборы. Да, твой голос могут украсть; да, он может ничего не решить. Но ты хотя бы попытался, ты сделал, что мог. А если ты даже этого не сделал, то не надо потом сидеть в Фейсбуке и всех обкладывать говном, будто ты один такой весь в белом.

– Многие люди, возможно, боятся, что если на Марсово поле выйдет 10 тысяч человек, то оно превратится во вторую Болотную.
– Мы все боимся. Я тоже боюсь. Смелые люди – не те, кто не боятся. Не боятся дебилы. Смелые те, кто страх преодолевает. Если не можешь преодолеть страх, то и не надо ничем заниматься. Не читай ничего про это, не пиши ничего про это. Я людей не осуждаю. Если кто-то уезжает, уходит в эмиграцию, не хочет бороться – я все это понимаю. Но призываю расставить акценты иначе. Сначала из себя по капельке раба выдавливать. И потом уже ты можешь быть более требовательным к тем, кто представляет твои интересы.

Беседовал Владислав Чирин



comments powered by Disqus